Кандидат в президенты РАН Роберт Искандерович Нигматулин изложил свой взгляд на новые требования к главному лицу академии, а также представил вариант структуры, способной обеспечить рост финансирования.
- Роберт Искандерович, вы находитесь в руководящем составе Российской академии наук начиная с советских времен. Вам, как никому другому, видны изменения во взаимодействии таких социальных институтов, как власть - наука и наука - общество. В чем они заключаются?
Конечно, это уже другая страна. Сменился социально-экономический строй. Если до 1990 года все крупные решения принимались с идеологической ссылкой на науку, то сейчас даже идеологических ссылок нет. Ученые находятся в "гарнире" этих перемен и пока не нащупали себе комфортного места в новой формации. Если раньше официально зарплаты профессора и академика были самыми высокими, то теперь ученые бедствуют. Среднее поколение уехало, поэтому основная нагрузка упала на пожилых. Мир "замешан" на некомпетентных людях. Директоров в институтах выбирают абсолютно все, включая уборщиц. Такого нет нигде в мире!
Путин правильно сказал: "Мы живем в другой стране". Ученым сложно это понять, они все ищут себе опору в "тех временах".
Р.И.Нигматулин на Северном полюсе (2007г.)
- Как академия выживала в 90-е?
Я был председателем Уфимского научного центра и президентом Академии наук Республики Башкортостан. Треть года в 90-е я проводил в Америке и Франции. Возвращаясь в Уфу, я привозил оттуда даже писчую бумагу. И тем не менее построили новый лабораторный корпус в Уфе, жилой дом, я сделал там одно из лучших научных исследований, а также вырос как руководитель. Но все же я бы назвал это время "проклятые 90-е". Народ с ума сошел! И интеллигенция, к сожалению, способствовала разрушению нашего "общего дома".
- Что изменилось в 2000-х годах?
В 2010-м Владимир Владимирович сказал: "Период выживания для науки завершился". Но, к сожалению, мы еще "выживаем". Ученые находятся в условиях крайней "научной нищеты": во многих институтах износились приборы, здания, коридоры, комнаты. Однако мы должны вывести Академию наук из "траектории падения" в "траекторию взлета" - и это задача президента РАН, так как именно он взаимодействует с властью. К сожалению, этого не получилось сделать в 2000-х.
Слева направо: А.В. Егоров, Р.И. Нигматулин, А.М. Сагалевич, В.В. Путин, Д.Ф. Мезенцев (02.08.2009, Байкал)
- В чем задача будущего выбранного президента РАН?
Кроме того, что будущий президент должен курировать развитие фундаментальной науки, он обязан стать государственной фигурой, активно включиться в решение проблем страны. Закончился период вежливого выслушивания. Президент РАН не должен молчать, он должен представить научную концепцию развития производительных сил страны, возглавить разработку стратегии социально-экономического развития России. Почему этим сейчас занимаются только Министерство экономики и Центр стратегических разработок во главе с Алексеем Кудриным? Конечно, Академия наук должна дать ее научную проработку и доложить свою концепцию тем, кто принимает решения.
Важно уметь говорить с властью, президентом России, правительством. Уметь излагать доходчиво, четко, без виляний.
Раньше такой функции у президента РАН не было, теперь же это - необходимость. Я думаю, что сейчас нам нужен президент вроде Анатолия Петровича Александрова (годы президентства - 1975-1986. - Прим. ред.). Он ушел с этого поста в подавленном состоянии из-за взрыва чернобыльского реактора, полностью взяв ответственность за это на себя. Кстати, все предыдущие президенты РАН уходили со своей должности в печали.
Р.И.Нигматулин (2016 год)
- Как вы считаете, нужна ли была реформа РАН?
Конечно! Но суть ее должна была быть иной. Большинство проблем Академии наук связаны с катастрофическим недофинансированием науки и образования. Что касается "внутренних" проблем, то это недостаточность привлечения докторского корпуса. До 2013 года у нас в общем собрании принимали участие представители институтов. После 2013-го их отодвинули. Сейчас нужно активизировать роль отделений и их научных советов. Вот, например, в Отделении наук о Земле есть геология, горные науки, физика атмосферы, океанология, география и по каждому направлению - научный совет. Как правило, эти научные советы не работают. А вообще-то должны! Но для этого надо дать им право курировать свое направление, участвовать в распределении финансов, обсуждать наиболее актуальные проекты, кандидатуры при выборах членов академии. А уже внутри научных советов нужно привлечь активных докторов наук. И только убедившись в их потенциале, избирать в члены академии.
Р.И.Нигматулин (2017 год)
Здесь нужен "баланс действий": с одной стороны, в Академии наук нельзя рубить сплеча. С другой стороны, нельзя сидеть и ждать у моря погоды. Нужен активный обмен мнениями, после этого - выработка решения.
«Вести в субботу»: академики ждут, когда государство определится с кандидатом в президенты РАН
"Вести в субботу" упрямо возвращаются к тому, что происходит с нашей наукой, с Академией наук, с РАН. Строго говоря, эта история касается всего-то двух с небольшим тысяч членов РАН, которые столкнулись с тем, что все три кандидаты в президенты академии взяли самоотвод, но реально она задевает интересы, как минимум, ста тысяч сотрудников академических институтов.
Академик Валерий Козлов о настоящем и будущем Российской академии наук
Как РАН и власть будут согласовывать кандидатов в президенты Академии, кто будет баллотироваться на этот пост, потеплели ли отношения между РАН и ФАНО и станет ли больше женщин-академиков. Об этом в интервью Indicator.
Академик Александр Сергеев: «Надеюсь, нам удастся развернуть вектор утечки мозгов в обратную сторону»
Что общего у политической элиты с... погодой? Чем привлечь передовые научные кадры в нашу страну? Слабый или сильный рубль выгодней для стабильного роста экономики и развития науки? «МК» побеседовал с человеком, который может дать ответы на все эти вопросы, а вдобавок знает, как правильно принять сигналы из центра Галактики.
Кандидат в президенты РАН Роберт Нигматулин о выборах и долге академиков
Нужно ли ученым свое «министерство», почему на посту президента РАН счастья нет и что академики могут подсказать Владимиру Путину, рассказал Indicator.Ru кандидат в президенты РАН, научный руководитель Института океанологии имени Ширшова Роберт Нигматулин.
НИГМАТУЛИН Роберт Искандерович Р одился 17 июня 1940 года в Москве. А кадемик (1991) Российской академии наук (РАН), доктор физико-математических наук (1971). Окончил Московское высшее техническое училище (МВТУ) им. Баумана (1963, специальность "Энергомашиностроение") и Московский государственный университет (МГУ) им. Ломоносова (1965, специальность "Математика"). Работал в Институте механики и механико-математическом факультете МГУ (1963-1986), где прошёл путь от студента до самого молодого профессора, заведующего лабораторией. В 1986 г. с группой учеников переехал в г. Тюмень, где организовал Институт механики многофазных систем Сибирского отделения РАН и кафедру в Тюменском государственном университете. С 1993 по 2006 г. академик Р. И. Нигматулин - председатель Уфимского научного центра Российской академии наук (УНЦ РАН), в составе которого 13 академических институтов и работают 1600 человек. В течение 8 лет (1995-2003) работал по совместительству президентом Академии наук Республики Башкортостан (АНРБ), в которой имеются 10 отраслевых институтов и сообщество республиканских академиков и членов-корреспондентов, работающих в институтах УНЦ РАН, отраслевых институтах и 7 университетах. В настоящее время директор Института океанологии им. П. П. Ширшова РАН в Москве, член Президиума РАН. Читал курсы лекций в Московском (1972-1986), Тюменском (1986-1992) и Башкирском (1974-1975, 1993-1999) университетах, а также в Ренсселаировском политехническом университете (Трой, Нью-Йорк, США, 1995-1996), в Университете Пьера и Марии Кюри (Париж, Франция, 1996-1997), Институте им. Исаака Ньютона (Кембридж, Великобритания, 1998). Выступал с пленарными и приглашенными лекциями и докладами на многих международных конференциях по механике, акустике, теплофизике, ядерной энергетике, нефтегазовым и взрывным технологиям, экономике. Р. И. Нигматулин - создатель признанной в мире научной школы в области механики и теплофизики многофазных систем, волновой динамики и связанных с ними приложений в современной технике. Его работы определили развитие нового раздела механики - динамики гетерогенных сред с физико-химическими превращениями. Они представляют пример сочетания физико-математической теории с большим выходом в практику и широко известны специалистам в нашей стране и за рубежом. Среди его учеников 25 докторов и 50 кандидатов наук, в том числе 2 ректора университета, 4 директора академических наук. Он председатель специализированного Совета ВАК России по защите докторских диссертаций по механике жидкости, газа и плазмы (Башкирский государственный университет) и по экономике (Уфимский научный центр РАН). Р. И. Нигматулин - автор 10 книг, свыше 200 научных статей, 20 патентов. Наибольшую известность имеют его книги "Основы механики гетерогенных сред" и двухтомник "Динамика многофазных сред", изданные в России и в США. В 2002-2006 гг. Опубликован цикл его статей совместно с американскими учёными об экспериментальном подтверждении идеи Р. И. Нигматулина об управляемом термоядерном синтезе в кавитационных микропузырьках пара. Эти работы активно обсуждаются во многих научных центрах мира. В последние годы занимается также математическим анализом многопараметрических систем, в частности макроэкономических объектов, и опубликовал в академических журналах статьи по этой проблеме. В 1995 г. избран, в марте 1999 г. переизбран депутатом Государственного собрания Республики Башкортостан, в декабре 1999 г. избран депутатом Государственной Думы РФ, где работал председателем Высшего экологического совета. Отстаивал идею повышения оплаты труда как фактора роста покупательского спроса и производительности труда. Автор нескольких законов, в том числе законов об обращении с облученным ядерным топливом. Представлял Государственную Думу РФ и выступал на Парламентской Ассамблее Совета Европы. За научную деятельность в 1973 г. был награждён премией Ленинского комсомола, в 1983 г - Государственной премией СССР. В 2000 г. награждён орденом Почёта. Награждён золотыми медалями ВДНХ СССР (1988), им. В. Макеева (1996) и К. Циолковского (2000) Российской федерации космонавтики.
,
член-корреспондент АН СССР ()
академик РАН ()
 |
Ро́берт Иска́ндрович Нигмату́лин (тат. Роберт Искәндәр улы Нигъмәтуллин, Robert İskändär ulı Niğmätullin ; р. ) - учёный-механик . Директор с 2006 года , действительный член РАН (1991, Секция математики, механики, информатики), экс-президент АН Республики Башкортостан , депутат Государственной Думы третьего созыва .
Биография
С 2010 года - заведующий кафедрой волновой и газовой динамики механико-математического факультета МГУ.
В 2013 году подписал заявление ряда академиков и членов-корреспондентов РАН об отказе вступить в новую «РАН» в случае её реорганизации .
Политическая деятельность
Избирался депутатом Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан в и 1999 годах. В 1999 году избран депутатом Государственной Думы РФ по Кировскому одномандатному избирательному округу Республики Башкортостан, выдвигался непосредственно избирателями. Был членом депутатской группы «Регионы России », членом Комитета по экологии, председателем Высшего экологического совета.
Звания и награды
- Нигматулин Р. И. Основы механики гетерогенных сред. - М .: Наука, 1978. - 336 с.
- Нигматулин Р. И. Динамика многофазных сред. Часть I. - М .: Наука, 1987. - 464 с.
- Нигматулин Р. И. Динамика многофазных сред. Часть II. - М .: Наука, 1987. - 360 с.
- Нигматулин Р. И. Механика сплошной среды. Кинематика. Динамика. Статистическая динамика. - М .: ГЭОТАР-Медиа, 2014. - 640 с. - 1000 экз. - ISBN 978-5-9704-2898-6 .
Среди учеников Р. И. Нигматулина: 23 доктора и 50 кандидатов наук, 3 директора академических институтов, 1 член-корреспондент РАН.
Семья и увлечения
Женат, имеет сына Тагира (р. 1969) и дочь Кариму (р. 1984 - и. о. директора института ГУП НИиПИ Генплана Москвы). Увлечения: русская и зарубежная литература, башкирская поэзия, автомобильные прогулки, путешествия.
Академик демократично относится к возможности научной миграции. На одной из открытых лекций в ТюмГУ он рассказал о судьбе своих двух детей, которые учились и работали в США, вернулись и теперь живут в России.
Напишите отзыв о статье "Нигматулин, Роберт Искандрович"
Примечания
Ссылки
- на официальном сайте РАН
- на «Эхо Москвы »
- // «Университет и регион» № 9 (442), март 2010, с. 8.
Отрывок, характеризующий Нигматулин, Роберт Искандрович
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится, – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится, – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c"est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s"en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
Нужно ли ученым свое «министерство», почему на посту президента РАН счастья нет и что академики могут подсказать Владимиру Путину, рассказал сайт кандидат в президенты РАН, Роберт Нигматулин.
– Роберт Искандерович, вы решили выдвинуть свою кандидатуру в президенты РАН. Расскажите, пожалуйста, про вашу предвыборную программу. Какие задачи, на ваш взгляд, стоят перед будущим президентом Академии?
– Во-первых, помимо своих традиционных обязанностей, к которым относится развитие академической науки, президент Академии должен разрабатывать концепции решения государственных проблем. К ним относятся проблемы экономической и социальной сфер развития страны, развития производительных сил и проблемы гуманитарной сферы. На заседаниях правительства президент РАН должен быть всегда готов отстаивать выработанную лидерами соответствующих наук позицию Академии по этим проблемам. Для этого он должен работать с соответствующими специалистами, сформировать общую точку зрения. Во времена Советской академии все вице-президенты были членам ЦК, депутатами Верховных Советов. Наши академики были председателями госкомитетов по науке. Это все подстегивало. Сейчас общество ждет от ученых участия в решении государственных задач. Нельзя, чтобы ту же программу социально-экономического развития развивали только министерство экономики и команда Алексея Кудрина.
Во-вторых, большой проблемой стала деградация приборной базы, зданий институтов. Единственное решение здесь – организовать соответствующие фонды. Тут можно действовать по примеру фонда «Сколково», создавать попечительские советы как в МГУ. В систему управления необходимо привлекать молодежный докторский корпус. Это можно сделать за счет активизации работы отделений РАН и научных советов. Эти советы следует наделить правами и обязанностями. Научные советы должны по своим тематикам курировать все программы РАН, ФАНО, координировать их финансирование. В частности, эти научные советы должны участвовать в отборе кандидатов при выборах новых членов Академии, служить своеобразным фильтром.
Когда у нас будет налажена такая система управления, можно будет поставить перед президентом РФ вопрос, что ФАНО выполнило свою задачу и потому нужно восстановить нормальную «одноголовую» или «одноключевую» систему управления. На основе аппарата ФАНО снова создать управление делами РАН, начальника которого назначал бы аппарат правительства.
– То есть, если вас изберут президентом РАН, то при определенных условиях одной из задач станет ликвидация ФАНО?
– Нет, ничего ликвидировать не надо. Речь идет о восстановлении нормальной «одноголовой» системы. Ведь ФАНО создали из-за того, что руководство страны не было удовлетворено системой управления РАН. Сейчас проходит реорганизация, реструктуризация институтов.
Через пару лет можно будет ставить вопрос о восстановлении российской системы управления фундаментальной наукой. С одной стороны, это сообщество ученых, а с другой – самоуправляемое «министерство» фундаментальной науки. Это наша традиция, которую после оптимизации системы управления можно восстановить.
Роберт Нигматулин
Научный руководитель Института океанологии имени П.П. Ширшова
ФАНО нужно сказать спасибо, они сделали много позитивного. Хотя многое, конечно, вызывало и отрицательную реакцию ученых. У нас с ФАНО часто разные взгляды, мы разные люди. Они – бухгалтеры и администраторы, чиновники, мы – ученые. Естественно, у нас были противоречия. Но противоречия есть и между академиками. Сигналы о реформировании в Академию наук подавались давно, предлагалось создать наблюдательный совет. Мы, академики, рассматривали это как вмешательство в наши внутренние дела. А опыт МГУ показывает, что можно и гармонизировать вмешательства. Мне кажется важным привлечь к деятельности Академии попечительский совет, в который вошли бы руководители государства, ведомств, бизнес-структур. Это нормально. В регионах нужно сделать региональные попечительские советы. Это сближение и поиск точки понимания между властью и научным сообществом. А сами попечительские советы могли бы способствовать обеспечению целевого финансирования некоторых программ РАН.
Так что нельзя ничего ломать, Академия наук – очень хрупкая организация, решения тут всегда принимаются по договоренности, по согласованию.
– Какими будут ваши первые шаги в отношениях с ФАНО?
– ФАНО занимается финансированием, реструктуризацией, пусть оно этим и занимается. Как я уже сказал, после завершения реструктуризации можно будет говорить о том, чтобы вернуть Академии руководство институтами в качестве учредителя. Воевать с ФАНО не надо, это структура правительства, с ней надо сотрудничать. Академия наук – не боец, она должна отстаивать истину, решать научные проблемы, участвовать в решении государственных задач в сфере социально-экономического развития. Это образование, здравоохранение, энергетика.
Возьмем, к примеру, энергетику. Сейчас обсуждают вопросы новых тенденций развития атомной энергетики, возобновляемой энергетики. Только опираясь на науку, можно дать ориентиры развития разных видов выработки промышленной энергии. Есть точка зрения, что к 40-м годам возобновляемая энергетика победит. Готовиться нужно уже сейчас.
Общество волнуют состояние и перспективы системы здравоохранения. А это является не только медицинской, но и экономической проблемой, проблемой нанотехнологий, математики, физики, химии, инженерии. Глава Академии должен впитать и пропустить через себя передовые взгляды науки на эти проблемы и уметь донести свое мнение до правительства. Для этого требуется труд и талант.
– Сейчас РАН – это федеральное государственное бюджетное учреждение. Нужно ли, на ваш взгляд, менять статус Академии?
– Если мы хотим стать учредителем, то этот вопрос, конечно, предстоит решать. Одно ФГБУ не может руководить другим. Но надо найти другой статус для РАН. У нас же есть НИЦ «Курчатовский институт», госкорпорация «Росатом», которые являются учредителями своих институтов. Так что все возможно.
– На последнем заседании президиума РАН академики спорили о деньгах, почему одну программу фундаментальных поддержали, а другую нет. За счет чего Академия могла бы привлекать дополнительные средства?
– Это вопрос об инвестиционном потенциале страны.
В нашей стране социальные расходы на развитие человека, куда входят образование, здравоохранение, наука и культура, составляют 10% ВВП, а в Европе – 25%. У большей части нашей интеллигенции есть точка зрения, что нужно сократить военные расходы. Но на военные расходы мы тратим 4% ВВП, так что оттуда тоже много не возьмешь.
Роберт Нигматулин
Научный руководитель Института океанологии имени П.П. Ширшова
Шаг за шагом нужно эти 10% поднять до 20%. Это не сделаешь быстро, так что нужно раскрыть инвестиционный потенциал страны.
Лидеры экономической науки, среди которых нобелевские лауреаты Джозеф Стиглиц и Эрик Маскин, Тома Пикетти, ставят вопрос о том, что в современном мире процент сверхбогатых оттягивает на себя слишком много материальных ресурсов. Эти ресурсы не идут на создание платежеспособного спроса на товары, не вкладываются в экономику, а идут на создание финансовых пузырей. Нужно гармонизировать это распределение. В Америке 25% доходов домашних хозяйств приходится на 1% богатых людей. В сбалансированной экономике на 1% богатых людей должно приходиться только 7-8% доходов домашних хозяйств. А у нас, по моим оценкам, эта доля доходов более 40%. Мы должны подсказывать и президенту, и правительству эти угрозы.
В 2000 году Герман Греф представлял в Госдуме экономическую программу нового правительства Путина. И тогда выступали академики, в частности Леонид Абалкин, который заявил, что единственный двигатель экономики – покупательский спрос. В программе об этом не было ни слова. Инвестором экономики являются не банки, а покупающий народ. Полгода назад я читал интервью того же Грефа, он говорил: «У нас деньги есть, у нас спроса нет». Через 16 лет он понял, что главное – это покупательский спрос.
Вице-премьер Ольга Голодец также подчеркивала, что у нас падает спрос, у более половины трудящихся зарплата меньше 20 тысяч. Такой народ не может ничего себе позволить, экономический рост ему не нужен, он все равно ничего не купит.
Роберт Нигматулин
Научный руководитель Института океанологии имени П.П. Ширшова
Все эти проблемы не могут решить только чиновники. Академия наук отвечает не только за исследования, но и за интеллектуальный уровень народа и власти.
Нужно привлекать молодых ученых в науку, чтобы им было интересно и престижно работать, чтобы они чувствовали стабильность. Ни в одной стране научные работники не являются богатыми людьми, но они и не испытывают материальных проблем. Эту атмосферу нужно восстанавливать.
– Недавно прошел митинг профсоюза РАН. Главное требование – увеличить финансирование фундаментальной науки, выполнить майские указы президента. В случае невыполнения обещают осенью провести массовые акции протеста по всей стране. Как вы к этому относитесь?
– Богу – Богово, кесарю – кесарево. Профсоюз делает свою работу. Руководство Академии наук должно действовать с другой стороны. Я не думаю, что руководство Академии должно ходить на митинги или участвовать в забастовках. Хотя я очень позитивно отношусь к тому, что делает наш профсоюз. Что касается выполнения майских указов, конечно, нужно их выполнять. Но если финансирование не будет увеличено, а оно не будет, то ФАНО и всем руководителям придется выкручиваться. Но это непродуктивное занятие.
– Уже начали. Переводят научных сотрудников на четверть ставки, а платят столько же.
– Идея у них такая. Если ученый работает в университете, например, заведует кафедрой, значит, один день он проводит там. При этом он может работать по грантам РНФ или РФФИ, на что тоже уходит время. Получается, что в институте он работает условно на полставки. В институте зарплату научного сотрудника не понижают, он получает столько же, сколько получал, но теперь работает на полставки. Таким образом, формально зарплата увеличивается вдвое. Это могло бы иметь какой-то смысл, если бы зарплаты научных сотрудников были сбалансированными с ценами и со стандартами жизни интеллигенции. Но ведь зарплаты большинства ученых маленькие. Все это очень печально, но решить проблему можно только увеличив финансирование. А для этого надо увеличить госбюджет. Но об этом я уже высказался выше. Основная проблема нашей науки, образования, здравоохранения и культуры – это катастрофическое недофинансирование.
Роль президента РАН заключается во внесении ясности в общественное сознание, в сознание власти. Отмечу, что судьба всех президентов Академии не завидная. Сергей Вавилов был всегда очень задавлен суетой, тем, что ему не давали заниматься наукой после избрания. Он стал президентом, а его брат был репрессирован и погиб. После Вавилова президентом стал до конца не оцененный Александр Несмеянов. Он был ректором Московского университета, определил его судьбу на Воробьевых горах. Несмеянов поссорился с Хрущевым из-за того, что в академики не избрали сторонника Лысенко.
Затем президентом Академии стал Мстислав Келдыш, он ушел с поста президента в глубочайшей депрессии. Анатолий Александров тоже ушел в глубокой депрессии, поскольку винил себя за Чернобыльскую аварию. Так что счастья на должности президента Академии никто не получил.
– Зачем тогда вы избираетесь?
– А зачем Александр Матросов бросился на амбразуру? Это долг. Сейчас рушится Академия. Если Россия потеряет действенную Академию наук, она за это поплатится. Мы, конечно, не Александры Матросовы, но ответственность должна быть. Народ дал нам пожизненные звания, мы обязаны им соответствовать. Одно дело – это руководить институтом, а другое – целой Академией. Мой опыт разноплановый. Я прошел путь от выпускника МВТУ им. Н.Э. Баумана (энергомашиностроение) и МГУ им. М.В. Ломоносова (математика) до профессора МГУ. Я работал во Франции и США. Я участвовал в создании Тюменского научного центра СО РАН и был директором-организатором там Института механики многофазных систем. Работал председателем Уфимского научного центра РАН и президентом Академии наук Республики Башкортостан. Наконец я стал членом президиума РАН и директором одного из крупнейших институтов РАН – Института океанологии им. П.П. Ширшова. Я был депутатом Госдумы РФ и знаю, как разговаривать с властью. Я провел серьезные реформы в Башкирской академии наук. Конечно, президентский опыт в Академии наук Республики Башкортостан – опыт на не очень большом «заводе» по сравнению с большим «комбинатом», каким является Российская академия наук. Но он есть.
При советской власти ЦК всегда отбирал и рекомендовал президентов Академии наук. И все они оказались выдающимися лидерами Академии наук.
Я не считаю, что при кадровых решениях надо всегда голосовать. Я противник того, чтобы директора института выбирал коллектив. Голосовать должны только сотрудники с учеными степенями или члены ученого совета. Может быть, директора должна назначать специальная комиссия. Спустя год ученый совет должен оценить работу директора и, если ученый совет выражает недоверие, то тут уже следует либо снимать директора, либо распускать совет. Но когда тысяча сотрудников института голосуют, кого избрать своим директором – это нелепо. Нигде в мире так не делается.
– То есть вы предлагаете отменить выборы в РАН?
– Нет, в Академии выборы должны проводиться как сейчас. Там две тысячи человек и это все-таки академики и члены-корреспонденты – носители высших научных званий. Плюс власть согласовывает кандидатов. Так что в этом смысле все гармонично.
